Он живёт в небольшом городе в Центральной России. Его работа — на стыке тестирования и программирования. Когда Коле было всего 14, врачи поставили ему весьма редкий диагноз — несахарный диабет. Оказалось, что у него повреждён гипофиз и организм неправильно вырабатывает и обрабатывает часть гормонов. Почему так — доподлинно не известно. Возможно, сказалась случайная травма, полученная в детском саду. А может быть, сбой произошёл на генном уровне.

Ещё в школе у Николая начало быстро снижаться зрение. К 11-му классу оно ухудшилось до минус четырёх с половиной. Сейчас — минус шесть. Постоянная гипогликемия (нехватка сахара), быстрая утомляемость, спутанность сознания, тремор рук. Все эти симптомы могут проявиться внезапно и некстати, если просто забыть попить сладкий чай с конфетой или булочкой.

«Пока я учился в университете, чтобы бесплатно получать лекарства, мне дали третью группу инвалидности. Сейчас инвалидности формально у меня уже нет, но состояние существенно не изменилось. Постоянно пью таблетки и вынужден всё время следить за здоровьем», — рассказывает Николай.

Сейчас ему 35, и он увлекается программированием. Планирует, что однажды сможет написать собственную игру. Пока же времени хватает только на работу. Тем более в последние пару лет прибавилось забот — появился долгожданный ребёнок.

А вот в чём Николай никогда не может себе отказать, даже став молодым отцом, так это в хорошей книге. Проглатывает каждую буквально за два-три дня, отправляясь на книжную полку за новой порцией удивительных историй. Любимые жанры — космическая фантастика и фэнтези. Наверняка, если Коля когда-нибудь напишет свою игру, сюжет будет выдержан именно в этой стилистике.

«Если тебе даётся что-то непросто, ты всегда будешь это особенно сильно ценить, — говорит Николай. — Мне кажется, люди с инвалидностью более целеустремлённые. В каком-то смысле даже более жёсткие. Часто им приходится делать сверхусилия там, где у других всё получается само собой. Во всяком случае, на моём пути мне встречались именно такие люди».

«Мне хотели отрезать правую ногу, спасибо врачам, что этого не сделали», — вспоминает Денис. После нескольких этапов реанимации и длительного стационара он буквально полтора года учился ходить заново. Сначала два костыля, потом — один. Вот уже и трость! А потом наконец смог стоять и ходить сам без опоры. Когда всё это случилось, Денису было около 25 лет.

Сейчас ему уже 45. Три года назад родился второй ребёнок. Лёгкая хромота, конечно, не даёт забыть об аварии, но с годами он научился ходить так, что эта особенность окружающим малозаметна. «Да, с точки зрения системы здравоохранения у меня третья группа инвалидности, но сам я себя инвалидом не считаю. Тут очень важно то, как ты сам себя воспринимаешь. «Именно так к тебе и будут относиться окружающие», — говорит Денис. — Конечно, это даётся нелегко. Сначала очень хочется себя пожалеть. Надо было найти силы, чтобы не застрять на этом этапе».

А сил у Дениса действительно предостаточно. Это, например, хорошо знает его тренер по боксу, с которым он занимается в спортзале на работе. Или его партнёр по регулярным трофи-рейдам. За руль мотоцикла Денис теперь садится разве что на отдыхе в тёплых странах, а вот погонять по бездорожью в Подмосковье очень любит до сих пор. Старенький уазик, не раз пересобранный в гараже после работы, — ещё одна отдушина и увлечение. Ещё одна, но не единственная.

Четыре струны, семь нот и одна «критическая ошибка ядра» — несколько лет назад в недрах «Лаборатории Касперского» родилась группа Kernel panic, в которой Денис играет на басу. Поскольку почти все участники коллектива занимаются продуктами для Mac, название дали соответствующее. Kernel panic — это сообщение о критической ошибке ядра «яблочной» операционной системы, после которой она не может продолжать дальнейшую работу. Ребята любят музыку потяжелее и специализируются на рок- и метал-каверах. Время от времени их можно услышать в ресторане «Баркас», где коллеги из «Лаборатории Касперского» проводят свой домашний фестиваль Rock Around The K.

«Из-за деформации скелета начали смещаться внутренние органы. Врачи сказали, что при таком раскладе я не доживу и до 40, — говорит Юля. — Но даже после этого я долго отказывалась от предложенной операции. Очень страшила последующая длительная реабилитация».

Сразу после операции Юля буквально стала выше на 6 сантиметров. Позвоночник теперь держал металлический каркас, не позволяя ему гнуться. Пришлось долго восстанавливаться. Не имея возможности сидеть, готовиться к поступлению в университет пришлось в прямом смысле стоя на коленях.

«Жизнь буквально разделилась на до и после. Я так счастлива, что решилась, и теперь живу полной жизнью. Если у кого-то есть такие же проблемы, я готова поделиться своим опытом и рассказать всё, что знаю, порекомендовать врачей», — говорит Юля.

Первую операцию Юля перенесла ещё в старших классах, но из-за роста организма конструкция со временем потребовала замены. В начале 2010-х врачи предложили заменить металлический каркас. Все тяготы послеоперационной реабилитации пришлось пережить снова.

Из-за титанового каркаса у неё сейчас практически не гнётся спина. Однако это не мешает ей последние четыре года заниматься бальными танцами. Танго и вальс — в этих танцах нарочито прямая осанка даже необходима. Долгое время она не пропускали ни одного корпоратива в «Лаборатории Касперского», где всегда с удовольствием выступала перед коллегами на знаменитом в компании шоу сотрудников. Однажды даже перевоплотилась в настоящую воздушную гимнастку, пролетев на полотнах над сценой. Для этого номера пришлось брать уроки в цирковом училище.

На одном из корпоративов Юля и познакомилась со своим мужем. Она танцует, а он — поёт. Теперь они вместе воспитывают очаровательную дочку.

Любовь родилась в небольшом посёлке в Костромской области. Подсобное хозяйство и все прелести деревенской жизни. Пятилетней девочкой по нелепой случайности она упала в ведро с водой, которую только что вскипятили, чтобы заварить корм для животных. Сильнейшие ожоги по всему телу и два месяца, проведённых в больничной постели. После этого девочке пришлось буквально заново учиться ходить.

Ожоги постепенно заживали, но перенесённый стресс не остался без последствий. Ещё в младенчестве Любовь перенесла операцию на почках. Врождённое заболевание отступило, но после сильнейшего ожога снова дало о себе знать. «У меня нет ни одной детской фотографии, где я улыбаюсь, — говорит Любовь. — Каждые полгода на неделю-две я оказывалась в больнице».

Со временем ей дали третью группу инвалидности. Впрочем, говорить об этом она не очень любит. «У меня было несколько случаев, когда, узнав о моей третьей группе, потенциальный работодатель вдруг менялся в лице, и становилось понятно, что работу я не получу. Сейчас, конечно, многое уже изменилось, но окончательно проблема в обществе никуда не делась», — отмечает Любовь.

После школы она уехала учиться в столицу. Поступила в Московский институт связи, стала инженером. Однако полтора года назад решила, что неплохо бы попробовать себя в кибербезопасности. Любовь из тех, кто не боится перемен. Хочет менять и меняться, пробовать новое.

После 30 она вдруг поняла, что из-за проблем со здоровьем в детстве так и не научилась плавать. Нужно было срочно это исправлять. Вообще захотелось столько всего успеть.

Карате не очень понравилось, а вот йога оказалась тем, чем надо. Сейчас Любовь — сертифицированный тренер по йоге. И плавать она, конечно, тоже умеет. В 2022 году Любовь участвовала в «Гонке героев». Это шестикилометровый забег с различными препятствиями. А двумя годами позже — в благотворительном забеге, одним из спонсоров которого была «Лаборатория Касперского».

«После этого у меня в голове как будто что-то щёлкнуло, что я могу жить без ограничений. Да, конечно, нужно быть аккуратным в отношении к своему здоровью, не забывать о каких-то ограничениях, но это не повод отказываться от того, чего ты хочешь. Наше тело достаточно сильное, оно справится», — рассуждает Любовь.

Она продолжает искать себя. И признаётся, что хотела бы найти свой собственный путь, как сделать мир лучше. Преподавать, поддерживать людей в сложных ситуациях. Что это может быть и как должно выглядеть — пока не знает. Но точно знает, что хочет быть полезной. Отдавать себя и помогать тем, кто в этом нуждается прямо сейчас.

Это был обычный сентябрьский день. Тогда никаких чудес не случилось. Скорее наоборот.

Ольге на работу позвонил муж. Он только что вышел от доктора, от которого узнал о том, что у их сына, первоклассника Миши, редкое генетическое заболевание. Болезнь Штаргардта, которая приводит к дистрофии сетчатки глаза и потере центрального зрения. И самое страшное — это не лечится.

Пройдёт почти полгода, и зрение (центральное) у Миши почти полностью исчезнет. Останется периферическое, позволяющее пусть не всё, но всё-таки видеть. Дома у Ольги теперь так много света, как не было раньше. Миша везде за собой таскает лампу и каким-то чудом продолжает собирать свою любимый конструктор Lego.

«Сначала мне казалось, что моя жизнь закончилась. Ребёнок потерял зрение и получил инвалидность. Потом я поняла, что всё, что теперь у меня остаётся, — это сегодняшний день. Сегодня мой ребёнок смог сходить в школу — и это уже победа. Сегодня он сходил на футбол и смог попасть по мячу — и это тоже победа и чудо, которое нужно ценить», — рассказывает Ольга Пакулина. В компании она работает около двух лет и возглавляет команду финансовых контролёров в FinOps. Вместе с коллегами она занимается финансами практически всех макрорегионов, за исключением APAC и Северной Америки.

Конечно, Ольга никогда раньше не слышала о болезни Штаргардта, но теперь знает об этом если не всё, то точно многое. Например, что учёные пока не знают, как с ней справиться, но дальше всех в попытках найти лечение пока продвинулись в США. В России тоже ведутся исследования. В Сеченовском Университете разработали компьютерную модель лечения, которая выглядит очень перспективно. Учёные хотели бы начать испытания, но сейчас на них нет финансирования. Чтобы привезти специальных лабораторных геномодифицированных мышей из Китая, нужно около 3 млн руб.

Ольга писала обращения к президенту, в Минздрав, но деньги так и не нашлись. Сейчас она вместе с другими родителями пациентов собирает необходимую сумму, которая, может быть, приблизит тот момент, когда наследственная болезнь Штаргардта больше не будет считаться неизлечимой. Пока собрали только половину суммы.

Несмотря на ухудшение зрения, Миша остался в своём классе и продолжает учиться на четвёрки и пятёрки. На парте у него теперь стоит электронный увеличитель. Есть и другие приспособления, помогающие не выпадать из учебного процесса.

Изменившись практически в один момент, жизнь пошла дальше. Совсем по-другому, но всё-таки она движется вперёд. Справившись с растерянностью, Ольга теперь сама помогает другим родителям, которые присоединяются к их небольшому пациентскому сообществу. Вместе они надеются, что метод лечения будет найден. Ведь если даже каждый день — это маленькое чудо, то в мире наверняка есть место и другим долгожданным чудесам.

У Натальи дома есть самодельный духоподъёмный плакатик. На нём её сын Иван нарисовал трактор. А Наташа подписала: «Трактор сам себя не купит».

Этот плакат — как ответ на вопрос «что делать?». Трактор сам себя не купит. Ребёнок сам себя не научит плавать. Проблемы в школе сами не решатся. Аутизм сам себя не скорректирует.

Ваня учится в коррекционном классе по программе, которая позволит ему в дальнейшем сдать ОГЭ или ЕГЭ и пойти учиться дальше. О том, что у него есть особенности, Наталья узнала, когда сыну было два года. «Сначала, конечно, рыдаешь, а потом понимаешь, что нужно что-то делать», — говорит она.

Доктор, который поставил диагноз, весьма доходчиво и образно объяснил, что будет дальше. Представьте маятник. С одной стороны — аутизм. С другой — обычная жизнь. Этот маятник всё время надо качать, выталкивая ребёнка от аутизма в сторону самой обычной жизни. Конечно, маятник будет возвращаться назад, но это не повод не качнуть его снова. Плавание, занятия музыкой, путешествия и, конечно, много-много коррекционных занятий — всё это раскачивает маятник.

Наталья понимает и принимает особенности своего сына. Но даже самым осознанным не избежать периодических уколов от социума — замечаний или реплик, брошенных мимоходом взрослыми в адрес чужого ребёнка, который, как им кажется, как-то не так себя ведёт.

«В такие моменты, да и в другие тоже, Ваня — моя главная поддержка, — говорит Наталья. — Гляжу на него — и вижу доброго и светлого человека рядом. Сразу появляются силы качать свой маятник дальше».

Интересны детали? При случае спросите о них у Романа Фазульянова. Он работает тимлидом фронтэнда в команде, которая отвечает за NGFW (Next-Generation Firewall). Возможно, он поделится с вами этой «утиной историей», как уже поделился с нашими будущими стажерами из программы SafeBoard. Говорят, после его выступления появилось много желающих развиваться именно в JavaScript-направлении.

В прошлом году Роман вместе с семьей переехал в Москву из Ульяновска и с марта 2023 года работает в «Лаборатории Касперского». У него техническое образование, но язык программирования, на котором он сейчас пишет, Роман выучил самостоятельно. Он вообще многого привык добиваться сам. И часто — вопреки. Вот и свою презентацию с уточками и код для файрвола в NGFW он пишет одной рукой, левой.

В этом случае одной левой — не фигура речи, а суровая реальность. Правая рука и нога пострадали из-за ДЦП. В детстве у Ромы постоянно были разбиты коленки. Приходилось много падать, но вставать, чтобы идти вперед.

Несколько лет назад из-за постоянного напряжения при работе с мышкой начала отказывать левая рука — развился синдром запястного канала, рука начала сильно болеть и терять чувствительность. Роману пришлось отказаться от мышки и полностью перейти на работу с клавиатурой. Тогда он научился работать в текстовом редакторе Vim, в котором можно обойтись и без неё. А на рабочем месте у него появилась механическая клавиатура с трекпоинтом — способ использовать указатель без мышки.

Роман не любит акцентировать внимание на своем здоровье, хотя объективно это сделать непросто. И если вдруг кто-то из вежливости уступит ему место в транспорте, это его, скорее, огорчит, чем порадует.

«Просто игнорируйте тот факт, что у меня ДЦП», — говорит он.

Он вообще весьма мужественен. И даже увлечение выбрал под стать — вступил в Лигу С, где люди с ДЦП (и не только) осваивают современный мечевой бой.

«Очень важно говорить о том, что есть люди с ограничениями по здоровью, и о том, что они могут работать и жить полной жизнью, — рассуждает Роман. — Очень часто люди с ДЦП сдаются, перестают бороться. Так не должно быть. Если Бог не дал тебе здоровья, то ведь остаются мозги! И благодаря голове и упорству все ограничения отступают. Конечно, это вызов, у каждого он свой, но сдаваться нельзя».

Пару лет назад, как раз незадолго до повышения, врачи диагностировали у Зузаны очень редкое кожное заболевание — пруриго (prurigo nodularis). Болезнь прогрессировала, меняя повседневную жизнь до неузнаваемости, но никто из коллег, конечно, об этом даже не догадывался.

Зузана любит и умеет искренне улыбаться. Несмотря на все трудности, она всегда мотивирует и подбадривает свою команду, которой, как вы догадываетесь, в последние пару лет тоже пришлось не сладко из-за непростой геополитической обстановке в мире.

«Я очень рада, что могу продолжать вести вперед свою команду. И наличие инвалидности (disability card) не стало для меня преградой. Мы движемся вперед, стараясь делать свою работу максимально хорошо. Я делаю это для компании, для команды, для себя и моего ребенка», — говорит Зузана.

У её дочери аутическое расстройство. «У меня есть несколько близких друзей, но, пожалуй, моя главная поддержка — это моя дочь. Хочу, чтобы, глядя на меня, она видела пример того, что инвалидность не является преградой, как минимум в работе. Можно и нужно идти вперед и делать, то, что считаешь важным, не взирая на обстоятельства», — убеждена Зузана.

*да, вы не встретите Зузану в нашем московском офисе, но в данном случае здание — это символ нашего общего дела, а не стремление быть документально точными.

Он родился без левой руки. На медицинском языке это называется «аномалия развития левого предплечья». Почему так вышло? Об этом он спрашивал, наверное, только в подростковом возрасте, когда и к себе, и к жизни часто появляется много вопросов. В целом же родители растили Ивана как самого обычного ребенка. К моменту, когда нужно было идти в школу, у него появился косметический протез.

После школы Иван поступил на юридический, но работать по специальности ему так и не довелось. На втором курсе сильно заболел отец. «У него диагностировали опухоль головного мозга. Отец был главным кормильцем в семье. Стало понятно, что надо идти работать, поскольку мать нас вряд ли потянет со старшим братом одна», — вспоминает Иван.

Работа нашлась в логистике. График позволил не бросать учёбу. И к моменту окончания вуза перед Иваном встал вопрос — попробовать себя начинающим юристом или продолжать развиваться в логистике, где уже что-то получается и есть стабильный заработок. Со временем логистику он сменил на закупки. Работал в крупных международных компаниях и в 2015 году присоединился к команде «Лаборатории Касперского». Сейчас Иван отвечает за закупки маркетинговых и некоторых других услуг, помогает коллегам выбирать оптимальных поставщиков, отвечающих всем необходимым требованиям. Видели нашу классную сувенирку, коробочки с продуктами Kaspersky на прилавках магазинов? Это в том числе и его работа.

Ещё Иван — заядлый путешественник. На его счету порядка 35 стран. Несколько лет назад буквально заболел яхтингом, отучился, сдал экзамены на международного шкипера и теперь вполне профессионально управляет парусным судном в прибрежных морских водах. «Я не любил раньше рассказывать, что у меня с рукой. Как-то это было сложно и некомфортно, — признаётся Иван. — Со временем я пересмотрел отношение и к себе, и к жизни. Стал более открытым. Наверное, потому что в путешествиях видел тоже много разных людей со своими особенностями. Но самый весомый вклад в моё переосмысление, конечно же, внесли встреча с моей будущей супругой и рождение дочки Алексии, эти события кардинально изменили моё отношение к жизни и по сей день продолжают вдохновлять меня на новые свершения. Раньше я боялся, что у моих детей тоже могут быть какие-либо наследственные проблемы. Знаю, что у этих страхов нет научного обоснования, но по-настоящему избавиться от них я смог только тогда, когда узнал, что у меня есть дочь и с ней всё хорошо».

Всё началось, когда она только оканчивала первый класс. Во время рутинного чекапа обнаружили повышенный уровень сахара. Потом была больница, миллион разных анализов и диагноз — «диабет первого типа». Это значит, что поджелудочная железа перестала вырабатывать такой нужный человеку инсулин, и теперь с этим придётся постоянно что-то делать, поскольку, несмотря на прогресс медицины, диабет до сих пор неизлечим.

На первых порах во врага превращается любая еда. Нужно учитывать все поглощённые углеводы, постоянно высчитывая, каким количеством инсулина их компенсировать. Мало инсулина — высокий сахар и кетоны в крови. Много — гипогликемия. И в том и в другом случае — плохое самочувствие, а для идеальной компенсации диабета уровень глюкозы в крови надо поддерживать в узком оптимальном диапазоне, работая за поджелудочную железу.

Контроль помогает поддерживать система «искусственной поджелудочной железы» (Artificial Pancreas, APS), состоящая из сенсора мониторинга глюкозы в крови, инсулиновой помпы и управляющего подачей инсулина приложения. «Полтора-два года назад на рынке появились промышленные APS-решения, которые облегчили жизнь новичкам. Можно просто взять и купить готовую систему. Когда мы только начинали жить с диабетом, приходилось придумывать всё самим. К счастью, много лет существует большое международное комьюнити по диабету, волонтёры которого разрабатывают и постоянно совершенствуют свой софт и железо для APS. Правда, для сборки кастомной APS мне пришлось пересесть с С++ на Swift», — вспоминает Сергей.

Своими решениями он делился и продолжает делиться с родителями других диабетиков. В какой-то момент на его билд программы для iPhone были подписаны до 300 человек, находивших его через группу в Facebook* с говорящим названием Diapapa. В ней Сергей рассказывал, как это — жить с ребёнком с диабетом первого типа, делился лайфхаками, советами и научными исследованиями.

Просветительской работой занимался не только Сергей, но и Майя. Первой её аудиторией стали одноклассники. Майя рассказала им, что такое диабет, почему он не заразен и не мешает человеку жить полноценной жизнью. Потом её доклад о диабете (в восемь лет!) заслушали на конгрессе эндокринологов, а затем и на популярном российском телешоу «Жить здорово». Майя очень общительна и легко увлекает любого собеседника.

Сейчас ей уже 14, и диабет превратился пусть в своеобразный, но всё же образ жизни. Майя, смеясь, называет себя киборгом и удивляет врачей идеальной компенсацией диабета: её уровень гликированного гемоглобина в крови такой же, как у человека без диабета. Ощущение катастрофы, которое было вначале, прошло, взамен него появились много новых привычек и постоянный самоконтроль.

«Когда вы ещё не свыклись с диагнозом, вам могут встретиться шарлатаны, которые — задорого — пообещают вылечить диабет, — делится советами Сергей. — Не верьте им. Пока эта болезнь неизлечима, но с ней можно прекрасно жить. Весь вопрос лишь в усилиях, которые нужно предпринимать изо дня в день».

*Деятельность Meta (соцсеть Facebook) запрещена в России как экстремистская.

Мама Ильи по образованию технолог швейного производства, но так случилось, что она не всегда работала по своей профессии: то на швейной фабрике, то в ателье, то консьержем, то уборщицей. А то и совмещала три работы одновременно. Сейчас ей за 60. «Жизнь у неё, конечно, была тяжёлая. Ещё в институте она работала чуть ли не на трёх работах. Возможно, это заболевание у неё было и раньше, но никто его просто не диагностировал, а оно само не проявлялось», — делится Илья.

У его мамы рассеянный склероз. «К сожалению, это не лечится. Человек с таким заболеванием просто постепенно и неминуемо угасает. Это происходит из-за того, что миелиновая оболочка проводников головного и спинного мозга постепенно разрушается под воздействием иммунной системы. Есть, конечно, поддерживающая терапия, но тут как кому повезёт, может и не сработать», — говорит он.

Страшный диагноз поставили ещё в 2012 году. Дали группу инвалидности. Третья группа, потом вторая, первая. Летом 2023-го мама Ильи полностью потеряла самостоятельность. Сейчас она не может передвигаться без посторонней помощи даже по собственной квартире. Илья с супругой обеспечили маме постоянный присмотр. На работу ходят по очереди, благо гибридный формат позволяет программисту два дня работать из дома. Жизнь полностью замкнулась на доме и работе. Без исключений. Время от времени маме требуется больничное лечение. И тогда привычный график немного меняется.

«У меня такой характер, я всегда делаю то, что нужно. И буду делать столько, сколько нужно, — говорит Илья. — Поэтому не может быть и речи о том, чтобы отдать её в интернат, например. Тем более я знаю так много реальных историй, когда люди, оказавшиеся в таком заведении, вдруг быстро уходили из жизни».

На фоне рассеянного склероза у мамы практически полностью исчезла кратковременная память — началась деменция. Теперь Илья повторяет ей снова и снова одни и те же вещи. И будет это делать снова и снова.

Сейчас им уже шесть, и Алексей с женой привыкли к тому, что их повседневная жизнь имеет определённый набор особенностей. Постоянная реабилитация включает работу с психологом, дефектологом, кинезиологом и логопедом. Плюс регулярная музыкальная терапия и плавание. Занятия пропускать нельзя, чтобы не спугнуть и без того дающийся тяжёлым трудом прогресс.

Каждый день похож и одновременно не похож на предыдущий. Похож не только из-за регулярных занятий, но и из-за проявлений стереотипии. Мальчикам обязательно нужно идти по своим делам одной и той же дорогой и заходить на пути в одни и те же места. А не похож тем, что очень медленно, но развитие у Паши и Димы всё-таки происходит. «Лично для меня самой главной поддержкой является их прогресс, — говорит Алексей. — Недавно был праздник осени, и их учителя присылали нам видео с репетиций, как они танцуют под музыку. Как же я был рад, что у них получается!»

Первые подозрения о том, что что-то идёт не так, появились, когда близнецам было два года. Родители готовили их к садику и пытались помочь запустить речь. Жена Алексея нашла список упражнений, но оказалось, что многие из них мальчикам не подходят. Например, они никак не могли понять, что от них требуется, когда родители просили подуть на пёрышко.

После этого было немало разных врачей. Кто-то уверял, что всё пройдёт. Кто-то вместо лечения прописывал мощные успокоительные. Официальный диагноз «атипичный аутизм» поставили только через два года. Дали инвалидность. Хотя к этому моменту Алексей, конечно, и без подтверждения врачей уже знал, с чем пришлось столкнуться его семье.

«К этому моменту мы, конечно, прошли уже через все стадии — отрицание, гнев, принятие. За это время я понял, что не нужно сравнивать ни с кем своих детей — ни со здоровыми, ни с теми, у кого есть такие же особенности в развитии. Все дети уникальны, и улучшения у каждого наступают по собственной программе», — рассуждает Алексей.

Недавно Дима и Паша пошли в группу по подготовке к школе. Ещё один маленький шажок на пути прогресса. Алексей очень надеется, что будут и другие и его сыновья однажды смогут пойти в первый класс. Пусть не в семь лет, как это обычно бывает, а в восемь. У всех своя скорость. Главное — что есть возможность двигаться вперёд.